Неточные совпадения
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня всегда и
больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, — в самом центре государства; Москва приказывает, грозит, молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось, в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда, заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это не народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода
воеводам.
— У моего боярина, князя Серебряного, есть грамота к Морозову от
воеводы князя Пронского, из
большого полку.
Простояв более шестнадцати месяцев под стенами лавры,
воеводы польские, покрытые стыдом, бежали от монастыря, который недаром называли в речах своих каменным гробом, ибо обитель святого Сергия была действительно обширным гробом для
большей части войска и могилою их собственной воинской славы.
Да, было всего, а главное — стала привыкать Охоня к старому
воеводе, который тешил ее да баловал. Вот только кончил скверно: увидел игумена Моисея и продал с первого слова, а еще сколько грозился против игумена. Обидно Охоне
больше всего, что
воевода испугался и не выстоял ее. Все бы по-другому пошло, кабы старик удержался.
Последним узнал о всем случившемся игумен Моисей и возревновал, яко скимен. Досталось
больше всех келарю Пафнутию, которому в послушание пришлось звонить на колокольне, где недавно звонил усторожский
воевода. Не успел утишиться игумен, как приехала из Усторожья воеводша Дарья Никитична и горько плакалась на свою злую беду.
Попался Белоус в руки
воеводы одним из последних, потому что после дубинщины
больше года скрывался где-то на Яике, по казачьим уметам.
В нижней клети усторожской судной избы сидели вместе башкир-переметчик Аблай, слепец Брехун, беломестный казак Тимошка Белоус и дьячок из Служней слободы Прокопьевского монастыря Арефа. Попали они вместе благодаря
большому судному делу, которое вершилось сейчас в Усторожье
воеводой Полуектом Степанычем Чушкиным. А дело было не маленькое. Бунтовали крестьяне громадной монастырской вотчины. Узники прикованы были на один железный прут. Так их водили и на допрос к
воеводе.
Петр», назначенную в тот же день для контрадмирала Гордона, и, повеселившись у него на новоселье, вечер и всю ночь до двух часов утра провел у адмирала; а в следующий день был на
большом пиру у
воеводы Ф. М. Апраксина».
Как теперь смотрю на тебя, заслуженный майор Фаддей Громилов, в черном
большом парике, зимою и летом в малиновом бархатном камзоле, с кортиком на бедре и в желтых татарских сапогах; слышу, слышу, как ты, не привыкнув ходить на цыпках в комнатах знатных господ, стучишь ногами еще за две горницы и подаешь о себе весть издали громким своим голосом, которому некогда рота ландмилиции повиновалась и который в ярких звуках своих нередко ужасал дурных
воевод провинции!
Словом, все шло хорошо и обещало покой невозмутимый, но тут-то и беда: не сварился народ — не кормил
воевод, — ниоткуда ничто не касалося, и, кроме уборки огорода, не было правителю прибылей ни
больших, ни средних, ни малых.
Каждому своя комната, кому побольше, кому поменьше: неслужащему шляхетству, смотря по роду; чиновным, глядя по чину. Губернатору флигель особый, драгунскому генералу с
воеводами другой, по прочим флигелям
большие господа: кому три горницы, кому две, кому одна, а где по два, по три гостя в одной, глядя, кто каков родом. А наезжее мелкопоместное шляхетство и приказных по крестьянским дворам разводили, а которых в застольную, в ткацкую, в столярную. Там и спят вповалку.
Заря в небе зарумянится, а в павильоне песни, пляс да попойка.
Воевода, Матвей Михайлыч, драгунский, Иван Сергеич, губернатор и другие
большие господа, — кто пляшет, кто поет, кто чару пьет, кто с богиней в уголку сидит… Сам князь Алексей Юрьич напоследок с Дуняшей казачка пойдет.
Губернатор стал допытываться, драгунский генерал,
воевода, из
больших господ два-три человека. Другие не посмели.
В тот же день восемь таких записей, или поручных кабал, одни в полутретьесте рублях, другие и более, все в двух тысячах рублях, были даны именитыми московскими людьми,
большею частию боярами, в том, что они обязывались заплатить великому князю эту сумму в случае, если б
воевода вздумал отъехать или бежать в чужую сторону.
Беспорядок сделался общий; вспомнили спасительную команду «до лясу» и разбежались верст на десять вокруг по соседним деревням, так что
воевода только с
большим трудом мог собрать их у деревни Добрый Мох.
Хотя мне
большею частью известны планы и средства нашего высшего трибунала, я обязан до времени ограничиться представлением вам моего плана в кругу моих действий, как
воеводы могилевского.
— Одному надо ехать… — с тихим вздохом отвечал Ермак. — Куда же теперь брать Ксюшеньку!.. По весне уж за ней приеду… Надо будет отписать царю о присылке другого
воеводы, да войско еще, дабы не только удержать взятое, но взять еще
больше.